Неточные совпадения
Указания знаменитого Горсбурга, исследовавшего
глубины и свойства этих
морей, и лот были нашими ежеминутными руководителями.
На реке Гага, как раз против притока Ада, в 5 км от
моря, есть теплый ключ. Окружающая его порода — диабаз. Здесь, собственно говоря, два ключа: горячий и холодный. Оба они имеют выходы на дне небольшого водоема, длина которого равна 2 м, ширина 5 м и
глубина 0,6 м. Со дна с шипением выделяется сероводород. Температура воды +28,1°; на поверхности земли, около резервуара, была +12°. Температура воздуха +7,5°С.
В среднем течении Кумуху имеет метров 20 ширины и около 1 метра
глубины по фарватеру. Средняя скорость течения равна 8 км/ч в малую воду. По словам туземцев, недалеко от
моря есть выходы углей на дневную поверхность.
Залив Рында находится под 44° 41' с. ш. и 136° 31' в. д. от Гринвича и состоит из двух заливов: северного, именуемого Джигитом, и южного — Пластун. Оба они открыты со стороны
моря и потому во время непогоды не всегда дают судам защиту. Наибольшая
глубина их равна 25–28 м. Горный хребет, разделяющий оба упомянутых залива, состоит из кварцевого порфира и порфирита с включением вулканического стекла. Чем ближе к
морю, тем горы становятся ниже и на самом берегу представляются холмами высотой от 400 до 580 м.
Затем мне смутно вспоминаются толпы народа, страшный гул человеческих голосов и что-то невидимое, промчавшееся где-то в
глубинах этого человеческого
моря, после чего народ, точно вдруг обеспамятевший, ринулся к центру города.
Один толчок — и все душевное спокойствие всколеблется до
глубины, как
море под ударом внезапно налетевшего шквала.
Хотя я много читал и еще больше слыхал, что люди то и дело умирают, знал, что все умрут, знал, что в сражениях солдаты погибают тысячами, очень живо помнил смерть дедушки, случившуюся возле меня, в другой комнате того же дома; но смерть мельника Болтуненка, который перед моими глазами шел, пел, говорил и вдруг пропал навсегда, — произвела на меня особенное, гораздо сильнейшее впечатление, и утонуть в канавке показалось мне гораздо страшнее, чем погибнуть при каком-нибудь кораблекрушении на беспредельных
морях, на бездонной
глубине (о кораблекрушениях я много читал).
Честной купец призадумался и сказал потом: «Хорошо, дочь моя милая, хорошая и пригожая: привезу я тебе таковой венец; знаю я за
морем такова человека, который достанет мне таковой венец; а и есть он у одной королевишны заморския, а и спрятан он в кладовой каменной, а и стоит та кладовая в каменной горе,
глубиной на три сажени, за тремя дверьми железными, за тремя замками немецкими.
Змеиный вид, жестокий; простор — краю нет; травы, буйство; ковыль белый, пушистый, как серебряное
море, волнуется, и по ветерку запах несет: овцой пахнет, а солнце обливает, жжет, и степи, словно жизни тягостной, нигде конца не предвидится, и тут
глубине тоски дна нет…
Народится ли вновь на святой Руси
Та живая душа, тот великий дух,
Чтоб от
моря до
моря, по всем степям,
Вдоль широкой реки, в
глубине лесной
По проселкам, по селам, по всем городам
Пронеслась эта песня, как божий гром,
И чтоб вся-то Русь православная,
Откликаючись, встрепенулася!
От века веков
море идет своим ходом, от века встают и падают волны, от века поет
море свою собственную песню, непонятную человеческому уху, и от века в
глубине идет своя собственная жизнь, которой мы не знаем.
Матвей Дышло говорил всегда мало, но часто думал про себя такое, что никак не мог бы рассказать словами. И никогда еще в его голове не было столько мыслей, смутных и неясных, как эти облака и эти волны, — и таких же глубоких и непонятных, как это
море. Мысли эти рождались и падали в его голове, и он не мог бы, да и не старался их вспомнить, но чувствовал ясно, что от этих мыслей что-то колышется и волнуется в самой
глубине его души, и он не мог бы сказать, что это такое…
В одну из таких минут, когда неведомые до тех пор мысли и чувства всплывали из
глубины его темной души, как искорки из
глубины темного
моря, он разыскал на палубе Дыму и спросил...
К вечеру океан подергивался темнотой, небо угасало, а верхушки волны загорались каким-то особенным светом… Матвей Дышло заметил прежде всего, что волна, отбегавшая от острого корабельного носа, что-то слишком бела в темноте, павшей давно на небо и на
море. Он нагнулся книзу, поглядел в
глубину и замер…
А Матвею почему-то вспомнилось
море и его
глубина, загадочная, таинственная, непонятная…
И песня
моря дрогнула и изменилась, и волны разрезаны и сбиты, и кто-то в
глубине со страхом прислушивается к этому ходу непонятного чудовища из другого, непонятного мира.
«Сеть веры» есть учение Христово, которое должно извлекать человека из темной
глубины житейского
моря и его неправд. Истинная вера состоит в том, чтобы верить божьим словам; но теперь пришло такое время, что люди истинную веру принимают за ересь, и поэтому разум должен указать, в чем состоит истинная вера, если кто этого не знает. Тьма закрыла ее от людей, и они не узнают истинного закона Христа.
Страшный ночной ливень 29 июня 1882 года, давший
море воды, вырвал эту трубу, вымыл землю и образовал огромную подземную пещеру в насыпи, в
глубину которой и рухнул поезд…
О необъятной
глубине и безграничности неба можно судить только на
море да в степи ночью, когда светит луна.
Так и заснул навсегда для земли человек, плененный
морем; он и женщин любил, точно сквозь сон, недолго и молча, умея говорить с ними лишь о том, что знал, — о рыбе и кораллах, об игре волн, капризах ветра и больших кораблях, которые уходят в неведомые
моря; был он кроток на земле, ходил по ней осторожно, недоверчиво и молчал с людьми, как рыба, поглядывая во все глаза зорким взглядом человека, привыкшего смотреть в изменчивые
глубины и не верить им, а в
море он становился тихо весел, внимателен к товарищам и ловок, точно дельфин.
Под ногою какого-то зверя маленький камень сорвался с горы, побежал, шелестя сухою травой, к
морю и звонко разбил воду. Этот краткий шум хорошо принят молчаливой ночью и любовно выделен ею из своих
глубин, точно она хотела надолго запомнить его.
О прибрежные камни равномерно и глухо бьет волна;
море — всё в живых белых пятнах, словно бесчисленные стаи птиц опустились на его синюю равнину, все они плывут в одном направлении, исчезают, ныряя в
глубину, снова являются и звенят чуть слышно.
Только что погасли звезды, но еще блестит белая Венера, одиноко утопая в холодной высоте мутного неба, над прозрачною грядою перистых облаков; облака чуть окрашены в розоватые краски и тихо сгорают в огне первого луча, а на спокойном лоне
моря их отражения, точно перламутр, всплывший из синей
глубины вод.
В трепете Сириуса такое напряжение, точно гордая звезда хочет затмить блеск всех светил.
Море осеяно золотой пылью, и это почти незаметное отражение небес немного оживляет черную, немую пустыню, сообщая ей переливчатый, призрачный блеск. Как будто из
глубин морских смотрят в небо тысячи фосфорически сияющих глаз…
— Мне на пароходе один проезжий ученый рассказывал, что Черное
море бедно фауной и что на
глубине его, благодаря изобилию сероводорода, невозможна органическая жизнь.
Выбрасывают на веревке в
море первый камень, устанавливают
глубину, привязывают буек и от него идут на веслах вперед на всю длину перемета, который атаман с необычайной быстротой выматывает из корзины.
Мне особенно было интересно проследить, что произошло с его тайничком за последние десять лет, в которые русское общество пережило, передумало и перечувствовало так много, а он, Мухоедов, с головой окунулся в
глубину житейского
моря.
— Идиллия, братику, сущая идиллия! — отозвался Мухоедов, не без торжества появляясь на крыльце с кипевшим самоваром; он поставил его на стол, а затем откуда-то из
глубины кухни натащил чайной посуды, хлеба и даже ухитрился слазить в какую-то яму за молоком. — Соловья баснями не кормят, а голод-то не тетка… Пока они там разгуливают, мы успеем
заморить червячка.
В философии, как в
море, нет ни льда, ни хрусталя: все движется, течет, живет, под каждой точкой одинакая
глубина; в ней, как в горниле, расплавляется все твердое, окаменелое, попавшееся в ее безначальный и бесконечный круговорот, и, как в
море, поверхность гладка, спокойна, светла, беспредельна и отражает небо.
Смотря с берега на зеркальную поверхность
моря, можно дивиться робости пловцов; спокойствие волн заставляет забывать их
глубину и жадность, — они кажутся хрусталем или льдом.
Сии избранные мужи должны были от берегов Невы до гор Рефейских, до
морей Азовского, Каспийского и далее, видеть и описать Россию в трех царствах Природы, проникнуть во внутренность пустынь, во
глубину пещер и лесов дремучих, где око наблюдателя еще никогда не примечало за творческою Натурою, где она искони действовала уединенно или пред свидетелями невнимательными; исчислить минералы в недрах земли, растения на зеленых коврах ее, животных в трех стихиях и, таким образом, собрать богатства для Российской Естественной Истории.
И в ту самую ночь, когда пароход шлепал колесами по спокойному
морю, дробясь в мрачной зыбучей
глубине своими огнями, когда часовые, опершись на ружья, дремали в проходах трюма и фонари, слегка вздрагивая от ударов никогда не засыпавшей машины, разливали свой тусклый, задумчивый свет в железном коридоре и за решетками… когда на нарах рядами лежали серые неподвижные фигуры спавших арестантов, — там, за этими решетками, совершалась безмолвная драма.
День был жаркий, безветренный.
Море лежало спокойное, ласковое, нежно-изумрудное около берегов, светло-синее посредине и лишь кое-где едва тронутое ленивыми фиолетовыми морщинками. Внизу под пароходом оно было ярко-зелено, прозрачно и легко, как воздух, и бездонно. Рядом с пароходом бежала стая дельфинов. Сверху было отлично видно, как они в
глубине могучими, извилистыми движениями своих тел рассекали жидкую воду и вдруг с разбегу, один за другим, выскакивали на поверхность, описав быстрый темный полукруг.
Наше
море не океан, да и там такие молы, как наш, выдерживают; а у нас на двух с лишним саженях
глубины, где кончается постель, почти что мертвая тишина.
— Посмотри сюда, — сказал он. — Вот тебе поперечный разрез нашего мола, вот его продольный разрез. Видишь голубую краску? Это
море.
Глубина его здесь настолько велика, что начинать кладку со дна нельзя; поэтому мы приготовляем для мола прежде всего постель.
Ни на небе, ни на
море, ни в
глубине гор, нет во всем мире места, в котором человек мог бы освободиться от того зла, которое в его сердце.
Переходя из одного толка спасова согласия в другой, переходя потом из одной секты беспоповщины в иную, шесть раз Герасим перекрещивался и переменял имя, а поступая в Бондаревскую секту самокрещенцев, сам себя окрестил в дождевой воде, собранной в купель, устроенную им самим из молодых древесных побегов и обмазанную глиной, вынутой из земли на трех саженях
глубины, да не осквернится та купель дыханием везде присущего антихриста, владеющего всем видимым миром, всеми
морями, всеми реками и земными источниками…
И теперь только впервые я поняла всю тяжесть, всю ужасную ответственность доли артистки: смеяться сквозь рыдания, шутить с разрывающимся сердцем, плясать, прыгать и напевать веселые песенки, когда душа погрузилась в самую
глубину необъятного
моря страданий!
Восточно-сибирского стрелка, с разбитою вдребезги ногою, понесли в операционную для ампутации. Желто-восковое лицо все было в черных пятнышках от ожогов, на опаленной бороде кончики волос закрутились. Когда его хлороформировали, стрелок, забываясь, плакал и ругался. И, как из темной, недоступной
глубины, поднимались слова, выдававшие тайные думы солдатского
моря...
То чувство могло сравниться с зеркальной поверхностью
моря, без малейшей зыби, когда лазурное небо, освещенное ярким солнцем, кажется как бы опрокинутым в бездонной
глубине, в которой, между тем, светло и ясно и заметны малейшие переливы световых лучей.
Три совершенно разные картины открывались перед взором из этих окон, прорезанных в толстых стенах и образующих как бы еще три маленьких комнатки, каждая
глубиною в два аршина. С одной стороны темный лес тянулся, теряясь на краю горизонта, целое
море зелени, колеблемое порывами ветра; с другой — поля, луга и длинная серебристая полоса реки; наконец, посредине, на довольно значительном расстоянии, мелькали церковь и избы села Покровского.
Злилась она, что всю ее, вместо протестующей добродетели, наполняли бессилие, лень и пустота, как у пьяного, которому
море по колено; лишь в
глубине души какой-то отдаленный кусочек злорадно поддразнивал: «Отчего же не уходишь?
— Ах, как хорошо! — обязаны они восклицать. — Великолепно! Какая
глубина мысли! Какое
море чувства! Восхитительно!
Достоевский проповедовал, что русский народ — народ богоносец. Лучшие русские люди верили, что в скрытой
глубине русской народной жизни таятся возможности высших религиозных откровений. Но вот грянула революция и привела в бурное движение необъятное
море народной жизни. Народ, безмолвствовавший тысячу лет, захотел, наконец, выговориться.
Историческое
море, не направлялось как прежде, порывами от одного берега к другому: оно бурлило в
глубине. Исторические лица не носились как прежде, волнами от одного бèpeгa к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие движение масс приказаниями войн, походов, сражений, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…